Серые лапы с жадной яростью разрывали свежую землю. Чернозём летел в стороны, будто сама земля пыталась освободиться от того, что было похоронено под ней. Из глубины глотки огромного зверя вырывался низкий вой, от которого стыла кровь в жилах.
— Отгоните его! Да что ж это такое! — кричал Сергей, изо всех сил вырываясь из рук соседей. Они держали его, чтобы не дать броситься на волка, который неистово раскапывал свежую могилу.
— Уберите его! — всхлипывала тёща, пряча лицо в платке. — Сергеюшка, пусть кто-нибудь застрелит эту тварь!
Мария была похоронена всего несколько часов назад. Тихая церемония, слёзы, горькая прощальная речь — и теперь это. Волк, сорвавшийся с цепи неизвестно откуда, рычал, копал и выл, будто сам дьявол вселился в него.
— Это дурной знак, — прошептал кто-то из стариков. — Могила неспокойна.
Сергей не верил в приметы. Он был инженер, человек рационального склада. Но то, что происходило, не поддавалось объяснению. Волк не убегал, не нападал — он просто рыдал. Да, именно рыдал — стоя на лапах, подвывая, скребя землю с такой тоской, словно терял что-то родное.
Егерь Иван Петрович Коваленко узнал об этом уже вечером. Вернувшись из обхода, он застал соседа на крыльце.
— Слыхал? — сказал тот, снимая шапку. — На кладбище волк копал могилу. Люди говорят — бешеный. А некоторые — что то не просто так.
Иван задумчиво кивнул. Что-то кольнуло в груди. Он вспомнил мешочек, что дал ему знахарь. Ветер за окном выл, словно подслушивал разговор.
— А что с ним сделали? — спросил Иван.
— Да никто ничего. Исчез, будто и не было. Следы пропали у самой кромки леса.
На следующий день Иван проснулся рано. Серый свет просачивался в окно. Север — его волк, уже взрослый и мощный — лежал у печи. Как всегда. Он поднял голову, когда хозяин потянулся за кружкой.
— Пойдем, друг, — сказал Иван. — Что-то неспокойно в лесу.
В тот день они шли молча. Тропа вела их к старой дороге, что пересекала лес с севера на юг. Местами снег уже подтаял, обнажая землю, на которой было видно следы.
— Видишь, Север? — Иван указал на отпечатки лап. — Это не твои. И не лисица.
Волк насторожился. Его глаза сузились, уши прижались. Он зарычал.
След вёл к опушке, откуда открывался вид на долину и кладбище внизу. Там, у самой ограды, Иван увидел, как кто-то стоит.
— Кто это? — пробормотал он.
Фигура была в чёрном. Лицо — под капюшоном. Человек держал что-то в руках.
— Эй! — крикнул Иван.
Незнакомец поднял голову, но не пошевелился. Тогда Север сорвался с места. Мгновение — и фигура скрылась за деревьями.
Иван поспешил за волком. Погоня длилась недолго — следы вели к реке, но там оборвались.
— Кто это был? — шептал Иван, чувствуя, как внутри поднимается тревога.
Север обнюхал землю, оглянулся и тихо зарычал. Его шерсть встала дыбом.
В тот вечер Иван позвонил дочери.
— Оля, если я не выйду на связь — пусть Павел приедет. У меня плохое предчувствие.
— Папа, что случилось? — испугалась она.
— Просто… просто будь на связи.
Тем временем Сергей не находил себе места. С каждым днём его одолевала тоска. Ему снилась Мария — не как раньше, а иначе. Она плакала. Она звала его. И её голос был таким… живым.
На третий день после похорон он не выдержал. Вернулся на кладбище ночью. Под фонариком пробирался между могилами, пока не подошёл к её. Цветы были сдвинуты. Грунт — рыхлый. И… следы. Свежие. Человеческие.
Он резко обернулся — и увидел волка. Того самого.
— Ты… — прошептал он. Волк не двигался. Только смотрел.
И тогда Сергей заметил — его глаза… они были точь-в-точь как у Марии.
Он сел прямо на землю. Уронил фонарик.
— Что ты… что ты хочешь сказать?..
Волк медленно подошёл. И лизнул его ладонь.
Иван услышал об этом спустя день, когда в дверь постучала заплаканная тёща Марии.
— Он говорит, что Маша не умерла, — рыдала женщина. — Что она жива. Что… что в гробу не она была.
Иван побледнел.
— И где он сейчас?
— Поехал в морг. Проверить документы.
В ту же ночь Иван снова достал мешочек знахаря. Сжал клык в руке.
— Север, — сказал он, глядя в глаза волку. — Ты ведь знаешь, да?
Север поднялся. Подошёл к двери. Тихо выл.
— Покажешь?
Волк посмотрел на него и тихо рыкнул.
Они ушли в лес. Шли долго. Пока не вышли к старому складу за чертой деревни.
— Что здесь? — шептал Иван.
Волк встал у двери. Зарычал.
Внутри пахло плесенью и медикаментами.
И там, на полу, привязанная к трубе — была она. Мария.
Живая.
Продолжение следует…
(Готов ко второй и третьей части, когда вы будете готовы.)
Прошло три недели. В доме стало чуть тише, но не спокойнее. Вопросов становилось всё больше, а ответов по-прежнему не было. Мать девочки, Виктория, каждый день навещала следователя, пересматривала видеозаписи, перечитывала протоколы. А ночью сидела у кровати дочери, пока та не уснёт. Иногда она просыпалась от тихого шепота:
— Мама… Папа был здесь. Он гладил меня… Сказал, что скучает…
Виктория больше не отмахивалась от слов дочери. Она записывала всё. Каждый сон, каждую фразу, каждую деталь. И чем больше она слушала, тем яснее становилась картина.
Однажды ночью, девочка вдруг сказала:
— Мама, папа просил спрятать коробку. Она в гараже. Там, где велосипед…
Виктория замерла. Она никогда не упоминала девочке про старую коробку с документами, которую её муж действительно хранил в гараже, под покрывалом. В ту же ночь она вышла с фонариком, осторожно отодвинула велосипеды и нашла то, о чём давно забыла: потёртую металлическую коробку с замком. Ключ висел у неё на связке — просто потому, что давно стал бесполезным.
Внутри — пачка писем, копии договоров, фотографии. И один лист бумаги, на котором от руки было написано:
«Если со мной что-то случится, посмотри на эти имена. Не верь Вадиму. Он ведёт за собой не только бизнес, но и опасность».
Вадим — тот самый брат. Всё сходилось.
На следующий день Виктория передала коробку следователю. Тот молча листал бумаги, не скрывая удивления:
— Почему вы решили её открыть?
— Дочь сказала, что это от мужа. Она знала, где искать.
Следователь только кивнул. Он больше не задавал лишних вопросов. В деле появлялись новые фамилии, которые фигурировали в документах мужа Виктории. Люди с теневым прошлым, аффилированные фирмы, схемы переводов денег на офшорные счета.
Тем временем девочка — Алиса — продолжала видеть сны. Иногда она просыпалась с криком:
— Он плакал! Он просил не забывать!
Однажды утром она подошла к матери и сказала:
— Папа сказал, что скоро кто-то придёт. Злой. Он хочет нас напугать.
Виктория похолодела. Она уже не воспринимала слова дочери как детские фантазии. Тем же вечером она заметила подозрительную чёрную машину у подъезда. Она стояла с выключенными фарами, внутри сидел мужчина в капюшоне. Через двадцать минут он уехал. Но на следующий день появился снова.
Виктория сообщила следователю. Через два часа возле её подъезда дежурила патрульная машина.
И всё же тревога не уходила. Девочка чувствовала это первой.
— Мама… Он снова приходил. Сказал, чтобы ты не открывала дверь, если кто-то позвонит ночью.
Виктория заперла все замки. Она не отходила от дочери ни на шаг. А потом произошло то, что развеяло последние сомнения.
Ночью, около двух, раздался звонок в дверь. Тихий, вежливый. Как будто кто-то ошибся. Потом — второй, чуть громче. Виктория подошла к глазку и увидела… пустоту. На площадке никого не было. Она уже хотела вернуться в спальню, как вдруг услышала, как ручка двери медленно, но уверенно поворачивается. Замок дрогнул. Кто-то пытался войти.
Виктория схватила телефон и позвонила в полицию. Пока патруль ехал, она услышала шорох за окном спальни. Стук. Потом глухой голос:
— Ты не должна была лезть туда, Вика…
Алиса проснулась и тихо прошептала:
— Это не папа. Это плохой. Он хочет спрятать правду.
В тот вечер патруль никого не поймал. Но следы под окнами остались. Полиция усилила охрану. Девочку временно отправили к бабушке, а Викторию поселили в охраняемом доме.
Следствие приближалось к кульминации. Один за другим всплывали имена, связи, звонки. А вскоре было подписано разрешение на арест Вадима. Только он исчез.
За два дня до задержания он покинул город. Его телефон молчал. Камеры показали, что он сел в машину с поддельными номерами и направился в сторону границы.
Алиса снова увидела сон. Она сидела в постели, держась за мамину руку, и шептала:
— Он убежал, но папа говорит — он вернётся. Только уже не за нами. За тем, что он потерял.
— Что он потерял, Алиса?
— Папин дневник. Он его ищет…
Виктория растерялась. Она не знала о дневнике. Не находила его среди бумаг. Но на следующее утро, перебирая старые книги в ящике, наткнулась на толстую тетрадь с закладкой. На первой странице — аккуратный почерк мужа:
«Записываю каждый шаг. Если однажды мне придётся молчать — пусть говорит бумага».
Это был не просто дневник. Это было свидетельство. Контакты, схемы, угрозы, разговоры, даты. Всё, что он не успел рассказать. Всё, что боялся доверить вслух.
И в самом конце, последней строчкой, как будто для неё одной:
«Если ты это читаешь, значит, меня уже нет. Прости, что ушёл раньше. И спасибо, что защищаешь нашу дочь».
Виктория долго сидела с тетрадью в руках, пока не рассвело. Потом аккуратно завернула её в платок и отнесла в полицию.
С этим дневником история могла получить продолжение. А пока — в доме наступила странная, тяжёлая тишина. Будто все ждали чего-то.
Алиса подошла к окну, посмотрела в небо и прошептала:
— Он сказал, что скоро скажет последнее. И тогда мы услышим правду.
Прошёл месяц с того дня, как Север снова исчез. На этот раз — окончательно. Ни следов, ни крика в лесу, ни движения на тропе. Иван знал: если волк ушёл сам — значит, причина веская. Сергей же каждый вечер смотрел в сторону леса, словно ждал, что огромная серая тень появится из темноты.
Мария начала рисовать. Стены дома егеря постепенно наполнялись пейзажами, силуэтами животных, портретами. Один из них был особенным — волк, стоящий на холме, подняв морду к небу. В его глазах было что-то человеческое. Она рисовала его из памяти, но каждый мазок был точен.
— Ты думаешь, он ещё жив? — спросила она однажды у Ивана.
— Он жив, — тихо ответил тот. — Я бы почувствовал, если бы… нет. Он жив. Просто делает то, что должен.
Полиция между тем закрыла дело. В отчётах фигурировали нестыковки, случайные совпадения, но никого не задержали. Личность подменённого тела в гробу так и не установили. Казалось, сама реальность сопротивлялась раскрытию тайны.
Однажды вечером в дверь постучали. Сергей открыл. На пороге стоял человек в очках, среднего роста, в пальто.
— Простите… — сказал он вежливо. — Я ищу Ивана Петровича.
— Это я, — отозвался егерь, подходя ближе.
— Меня зовут Андрей Миронов. Я работаю в архивной части МВД, по особым делам. Мне поручено проверить старые материалы… касающиеся исчезновений женщин в регионе за последние двадцать лет.
Иван жестом пригласил его войти. В доме запахло мёдом и свежей выпечкой — Мария пекла пироги. Они сели на кухне. Гость достал папку.
— Меня заинтересовал ваш случай. Похищение Марии, найденные тела, исчезновение волка… Всё это странно. Но есть одна зацепка. В архиве я обнаружил дело, закрытое около пятнадцати лет назад. Тогда тоже исчезла женщина. Похоже, всё произошло так же — остановилась на трассе, исчезла, позже нашли тело, похороненное как неопознанное. И рядом был… волк.
Мария вздрогнула.
— Волк?
— Да. Тогда один старик утверждал, что видел огромного серого зверя у заброшенного склада, как раз перед тем, как нашли тело. Но тогда ему не поверили.
— Вы думаете, это был тот же волк? — спросил Иван.
— Не знаю. Но есть ощущение, что кто-то, или что-то, всё это время спасает людей. Или… мстит.
На следующее утро Иван проснулся раньше всех. Он оделся, взял ружьё — привычка, которой уже никто не удивлялся — и вышел на крыльцо. Воздух был свежий, утренний туман ещё не развеялся. Где-то вдалеке послышался хруст ветки. Он замер. Шаги. Потом ещё. Фигура появилась из леса — сначала силуэт, потом лицо. Это был Павел, его внук. Уставший, в рваной одежде, с порезами на руках.
— Дед… — прохрипел он. — Ты был прав. Всё это… не выдумки.
Иван бросился к нему.
— Что случилось? Где ты был?
— Я… я поехал в соседний район, по работе. Вечером возвращался и… и увидел, как машина свернула на просёлочную дорогу, тащив за собой что-то живое. Я поехал следом. Попал в ловушку.
— Кто?
— Люди… в масках. Я не видел лиц. Они держали меня в каком-то подвале. Я думал — всё. Но потом, ночью… появился он. Волк. Огромный. Он зарычал, как будто стены задрожали. Один из охранников выстрелил… но волк не остановился.
Павел заплакал. Настоящими мужскими слезами.
— Он перегрыз верёвки. Он освободил меня. Я бежал. Он прикрывал спину. Я слышал, как он рычал… как падали люди.
— И где он теперь?
— Я… не знаю. Когда выбрался, его уже не было. Только следы крови на снегу.
Иван крепко обнял внука. В тот момент он знал — Север выполнил своё предназначение.
На следующий день они отправились туда, где всё произошло. Павел указал путь. Старый сарай, сгоревший наполовину. Кровь на полу, следы борьбы, пустые шприцы. Иван ощупал землю. Там, в углу, лежал мешочек. Такой же, как у него — только потемневший, как будто побывал в огне.
Он поднял его, развернул — внутри был второй клык. Меньше, тоньше, но такой же старый. Иван понял — это знак. Север был не один. Он — часть чего-то большего. Чего-то древнего.
Мария тем временем нашла в доме Ивана старый альбом. На одной из фотографий — он с женой. Рядом — мальчик лет десяти. На обороте — надпись: «Илюша, наш спасённый». Она пошла к Ивану.
— Кто это?
Иван вздохнул. Долго молчал.
— Его родители погибли в лавине. Я тогда был молод, только начинал службу. Нашёл его в горах. Один, замёрзший, голодный. Привёл домой. Мы с Анной воспитывали его, пока он не уехал в город.
— И где он теперь?
— Пропал. Как и Север. Я не знал… но теперь думаю, может быть, это не случайно. Мы не просто спасаем их. Мы передаём что-то дальше.
Весна пришла неожиданно. Снег сошёл быстро, птицы пели громко, солнце вставало рано. Мария больше не боялась спать одна. Сергей стал чаще улыбаться. Павел остался в Сосновке — помогал Ивану, работал на лесозаготовке.
Но Иван знал — покой временный.
Однажды ночью он проснулся. Шёпот. Голос — едва слышный, будто лес сам говорил с ним.
Он вышел на крыльцо. На краю поляны стоял силуэт. Высокий, крепкий. Мужчина в старой одежде. Смотрел прямо на него. Иван моргнул — и вместо человека увидел волка. Большого, серебристого. Он стоял спокойно. А потом, медленно, развернулся и исчез в лесу.
— Спасибо, — прошептал Иван. — За всё.
И закрыл за собой две
