— Пора, — тихо произнёс заведующий отделением, глядя на коллег. — Мы сделали всё, что могли.
Рядом с ним стояла заплаканная мать офицера, сжимая в руках тёплый, потертый ошейник — подарок её сына своему псу Лари. Она не плакала громко: слёзы стекали беззвучно, будто боялись потревожить хрупкую границу между жизнью и смертью.
— Прежде чем… — она не смогла договорить, — позвольте Лари проститься.
Врачи переглянулись; формально правилами это не запрещалось, но никто ещё не решался впускать служебного щенка в стерильную палату. И всё-таки заведующий кивнул. Дверь приоткрылась, и в коридорном полумраке показался маленький бельгийский малинуа. Уши прижаты, глаза ясные и тревожные, лапы слегка дрожат — ведь он давно чувствовал, что что-то не так.
— Лари, тихо, — прошептала санитарка, снимая бахилы с его лап. — Иди к хозяину.
Щенок ступил на холодный кафель и неуверенно подошёл к кровати. В нос ударил запах лекарств и спирта, но среди них Лари выхватил главный аромат — знакомый, родной. Он замер, поднял мордочку, разглядывая лицо офицера, затем жалобно тявкнул. Через мгновение тявканье превратилось в настойчивый, почти командный лай.
— Что за шум? — удивилась медсестра у монитора.
Щенок одним рывком вскочил на постель. Капельницы закачались, кто-то ахнул, но остановить песика уже было невозможно. Лари обнюхивал лежащего, лизал неподвижные руки, тыкался влажным носом в щёку, словно умолял: «Проснись, я здесь».
И вдруг мониторы ожили. Пульсовая линия дрогнула, сердечный ритм, до этого практически ровный, стал учащаться. Сигналы дыхательного аппарата изменились: грудная клетка приподнялась чуть выше, чем прежде, и задержалась на долю секунды дольше.
— Не может быть! — врач приблизился, раздвигая людей. Он всмотрелся в показатели и замер.
— Доктор, это реакция? — прошептал ординатор, не сводя глаз с экрана.
— Похоже, да. Дайте ему шанс!
Вместо того чтобы выключить аппараты, врачи усилили поддержку: изменили режим вентиляции, ввели стимулятор. А Лари, как будто чувствуя важность момента, улёгся на грудь хозяина и тихо поскуливал, успокаивая и оберегая. Прошёл почти час. Первым шевельнулся палец на левой руке офицера, потом дрогнули веки.
— Сынок, ты слышишь меня? — шептала мать, наклоняясь ближе.
Губы пострадавшего едва заметно шевельнулись, а рука попыталась подняться, чтобы погладить шерстяного друга.
— Он возвращается! — радостно сказал дежурный, делая новую отметку в карте.
Солнечные лучи пробивались через палату реабилитации, ложась тёплыми дорожками на пол. Офицер сидел в инвалидном кресле у открытого окна, слушая шум улицы. На коленях у него дремал Лари, уже не щенок-несмышленыш, а настоящий хранитель. Врач-невролог, делая обход, остановилась у двери.
— Прогресс впечатляющий, — сказала она, обращаясь к пациенту. — Но впереди долгая работа. Мозг восстанавливается медленнее тела.
— Я готов, — хрипло ответил офицер и кивнул на собаку. — Мы готовы.
Лари открыл глаза, утробно зарычал — не от злости, а от внутренней решимости: «Если надо — будем бороться вместе».
Месяц спустя
Восстанавливать речь оказалось труднее, чем ходить. На логопедических занятиях офицер старательно проговаривал простые фразы:
— Ба-ра-бан…
— Ма-ши-на…
— Ла-ри…
Имя пса давалось ему легче всего. И каждый раз, услышав своё имя, Лари подпрыгивал, лизал пальцы и садился рядом, будто ставил подпись под каждым успехом хозяина.
Однажды вечером психолог предложил эксперимент:
— Попробуйте вспомнить события того дня. Что вы почувствовали, когда всё случилось?
Свет лампы отражался в зрачках офицера. Он закрыл глаза, напрягся, как будто ныряя в тёмную воду воспоминаний. Вскоре голос прорезал тишину:
— Патруль… грязный переулок… вспышка… боль… тишина… Лари.
Слова вырывались медленно, но цеплялись друг за друга, формируя цепочку правды. Психолог сделал пометки; этот прорыв значил больше, чем десятки физических упражнений.
Офицер смог пройти по коридору без поддержки. Лишь лёгкая дрожь иногда пробегала по ногам, но Лари шёл рядом, нос к колену, готовый подставить себя, если хозяин оступится.
В тот день пришёл командир подразделения. Он давно хотел навестить бойца, но боялся увидеть его «живым мертвецом». Теперь же офицер стоял у окна и рассматривал улицу.
— Служба ждёт тебя, дружище, — командир слегка улыбнулся, но глаза блестели. — У нас недостача по кинологам.
— Я вернусь, — произнёс офицер почти без запинки.
Командир хлопнул его по плечу, словно подтверждая решимость. И всё-таки в коридоре, прощаясь с врачами, он тихо спросил:
— А если будет рецидив?
— Риск есть всегда, — ответила невролог. — Но этот парень жив вопреки статистике. И собака — не просто случайность, она реабилитационный катализатор.
Командир кивнул, задумавшись.
На площадке перед госпиталем офицер впервые снял фиксатор с руки и бросил его в урну. Ветер пах свежей травой, небо переливалось малиновыми облаками. Лари бегал вокруг, словно показывал: «Смотри, как много простора!»
— Пойдём домой, парень, — шепнул хозяин. — Нас ждёт новая жизнь.
Но лишь они вышли за ворота, как к ним подошёл незнакомец в гражданском:
— Извините за вторжение, — мужчина говорил быстро, порывисто, — я журналист, расследую ту самую перестрелку. Есть данные, что нападение не было случайным. Вам нужна защита. Можно задать пару вопросов?
Офицер побледнел. Мозг лихорадочно перебирал смутные тени памяти: вспышка, шум, раскат боли… Но теперь к ним добавилось ощущение ловушки.
— Пока рано, — твёрдо сказал он. — Дайте мне завершить восстановление.
Журналист вздохнул:
— Понимаю. Если передумаете — вот моя визитка.
Он ушёл, оставив тонкий белый прямоугольник в дрожащих пальцах офицера. На обороте было написано: «Иногда правда спасает жизни».
В маленькой квартире офицера погас свет. Он лежал на диване, слушая равномерное дыхание Лари, устроившегося у изножья. Но сон не приходил. В голове крутились вопросы: «Почему именно я? Кто устроил засаду? Кто-то хотел, чтобы я умер…» От этих мыслей становилось холодно, хоть за окном стояла тёплая ночь.
Неожиданно Лари поднял голову, насторожился, тихо зарычал. Из подъезда донёсся странный шорох. Офицер, ещё недостаточно крепкий, опираясь на стену, дошёл до двери и посмотрел в глазок — пусто. Лай пса усилился. Он повернул ключ, резко открыл дверь — и никого. Только на коврике лежало белое конверт-пакет.
Внутри оказалось фото: тот самый переулок, снятый в момент выстрела. В углу кадра виделся силуэт человека, лицо скрыто капюшоном. На обороте одним росчерком было написано: «Закрой дело или потеряешь то, что вернул».
Руки офицера затряслись. Пальцы машинально погладили шерсть Лари: «Тебя они не получат».
Офицер сидел за кухонным столом. Перед ним лежали визитка журналиста и фотография-угроза. Лари устроился рядом, положив голову на колени хозяину.
— Друг, похоже, наш бой не закончен, — прошептал он. — Значит, мы вернёмся к службе раньше, чем думали.
Щенок поднял уши и тявкнул, будто крикнул: «Согласен!»
Офицер взял телефон, набрал номер на визитке. В трубке раздалось сонное:
— Да?
— Это я. Встречаемся сегодня. У меня есть зацепки.
— Отлично, — ответил журналист, уже бодро, — адрес пришлю.
Положив телефон, офицер глубоко вдохнул. Страх сменялся решимостью. Он посмотрел в глаза Лари.
— Рискнём?
Пёс махнул хвостом, прыгая на месте, словно отвечая: «Вперёд!»
Днём, когда солнце стояло высоко, они вышли из подъезда. В свете новой задачи походка офицера стала твёрже, а взгляд — острым, как прежде. Лари шагал рядом, чувствуя волнение хозяина и разделяя его.
На тротуаре мигнул луч света, отразившись в объективе спрятанной камеры. Кто-то следил за ними. Но теперь офицер не был беспомощной мишенью: он возвращался, воин и напарник, оживший благодаря преданности маленького пса.
Они пересекли дорогу и растворились в потоке людей, устремляясь навстречу неизведанному. Финал этой главы — лишь начало новой охоты за правдой. Будет опасно, будет больно, но в их сердце жила вера: раз судьба дала второй шанс, значит, есть смысл бороться.
И, кто знает, какую цену им придётся заплатить за ответы? История только набирает обороты — за каждым углом могут ждать как надежда, так и утрата. Но пока офицер и Лари шли рядом, в их шаге звучала музыка жизни, — а значит, надежда крепче страха.
Трамвайный звонок прорезал апрельское утро, когда офицер и Лари вышли из подземного перехода к старому складскому району. Журналист по имени Степан ждал их у ржавых ворот, нервно вертя в руках диктофон. Ветер трепал его куртку, а в серых глазах читалось напряжение.
— Спасибо, что пришли, — Степан кивнул, будто боясь лишних слов. — У меня мало времени: редакцию «просили» свернуть расследование. Но я нашёл кое-что важное.
Он вынул папку, передал офицеру. Лари обнюхал документы, тихо фыркнул: запах чужих рук, пороха, дешёвых сигарет.
— Здесь съёмки с камер наблюдения, — продолжил журналист. — За два часа до перестрелки в переулок въехал фургон частной охранной фирмы. Номер машины стёрт в базе, но я пробил механика, который её обслуживал. Он готов говорить — если мы дойдём до него раньше, чем «они».
Офицер пролистал кадры: тёмная фигура в балаклаве, быстрая перегрузка ящиков. В груди кольнуло воспоминание — вспышка боли, резкий звук выстрела, падающий напарник.
— Где мехник? — коротко спросил он.
— В Сосновке, на даче тёти. Говорит, спрятался там, пока не уехал за границу.
— Едем немедленно.
Степан бросил тревожный взгляд на пса:
— Пустите Лари в салон, на случай дороги. Меня уже преследовали вчера — зеркала машины разбили.
Офицер кивнул и, как только они сели в старенький универсал, положил папку на колени. Лари устроился у заднего сиденья, зорко глядя в окно.
Дорога
Трасса уходила в бесконечные поля, небо затянуло свинцовыми облаками. Степан держал руль обеими руками, словно боялся выпустить судьбу из пальцев.
— Вы уверены, что готовы снова столкнуться с этими людьми? — спросил он, не отрывая взгляда от дороги.
— Они уже пришли ко мне домой, — ответил офицер. — Теперь я иду к ним.
Лари тихо тявкнул, будто подтверждая слова. Машина пересекла мост, впереди показался дорожный пост. Полицейский патруль лениво осматривал автомобили.
— Держитесь спокойно, — прошептал Степан.
Инспектор помахал жезлом, желая остановить их, но в этот момент за патрулём прогремел взрыв — перевернулся бензовоз. Пламя взметнулось, трассу накрыла волна огня. Степан резко вывернул в сторону, машина заскользила по обочине, чудом не врезавшись в отбойник.
— Это совпадение? — крикнул журналист.
— Нет. Нас ведут, — офицер взглянул в зеркало: сзади маячили фары чёрного внедорожника.
Он открыл бардачок, вынул пистолет, проверил магазин.
— Ты же на реабилитации! — Степан побледнел.
— Пусть они об этом думают.
Лари залаял, отражая напряжение. Машина свернула на просёлок, скрылась в лесу. Чёрный внедорожник промчался мимо, не заметив поворот.
— Везёт, — Степан выдохнул. — Но долго так не протянем.
Дача в Сосновке
Полусгнивший забор, заросший хмелём, и деревянный домик со ставнями, хлопающими от ветра, — так выглядело убежище механика. Дверь была приоткрыта.
— Пёс первым, — сказал офицер.
Лари бросился внутрь, залаял. Вслед за ним ворвались люди. В комнате пахло спиртом и масляной краской. На полу лежал худощавый мужчина в мазутной куртке, рука сжимала телефон, экран мерцал неотправленным сообщением. На груди расплывалось тёмное пятно.
— Опоздали… — Степан опустился на колени, проверил пульс — пусто.
Офицер заметил выбитое стекло, на столе — отпечаток пальца, проведённый в крови. Рядом бумага, измазанная краской, с двумя буквами: «ФТ».
— Что это? — спросил журналист.
— Возможно, инициалы или компания. Надо проверить. Но времени мало: убийца мог остаться поблизости.
Внезапно Лари яростно зарычал, уставившись в окно. Через мгновение раздался свист, стекло разлетелось: пуля угодила в стену. Степан отпрянул, офицер метнулся, выбив доску пола — под ней тайник с ружьём и патронами.
— Механик был не дурак, — пробормотал он, заряжая оружие.
Выбравшись в темнеющий сад, офицер прикрывал журналиста. Лари бежал по дуге, настойчиво преследуя запах пороха. За сараем мелькнула фигура. Глухой щелчок — выстрел. Офицер ответил короткой очередью.
Из-за дерева выпал человек в маске, рука с пистолетом дрожала.
— Кто тебя послал? — офицер приблизился, прижимая ствол к лбу неизвестного.
— Ф… — зашипел тот, кровь сочилась из плеча, — …ты всё равно не успеешь…
Он нажал кнопку на брелоке. Вдалеке взревел мотор, сад озарил свет фар: второй внедорожник мчался напролом через яблоневую аллею.
— Уходим! — крикнул офицер.
Степан побежал к машине, офицер сорвал с нападавшего рюкзак, отпрыгнул. Лари прикрывал отход, зигзагом уходя от выстрелов.
Они успели завестись и рванули вниз по грунтовке, когда сзади раздался взрыв: граната снесла сарай. Дым поднялся к небу, скрывая угрозу.
Содержимое рюкзака
Остановившись у заброшенной АЗС, офицер открыл трофей. Внутри оказались флеш-диск, пачка наличности и блокнот. На первых страницах — схема складов охранной фирмы «Форт-Титан», та же аббревиатура «ФТ». Ниже список позывных, адресов и дат. Особняком стояла запись: «Внедрение — Ч.9. Контроль — Пёс».
— «Пёс»? — Степан недоумённо посмотрел на Лари.
— Шутка или злой символизм, — буркнул офицер. — Но значит, они следят за службой кинологов. Моя группа мешала им…
Он заметил ещё одну вещь: магнитная ключ-карта с логотипом элитного бизнес-центра «Норд-Плаза».
— У них офис в центре города, — решил офицер. — Там найдём файлы, узнаем имена. Если завтра всё обнародовать — они не успеют зачистить следы.
Журналист кивнул, запустив ноутбук. С экрана мигнуло окно:
— Не подключайся к сети, — предупредил офицер, — нас отследят.
— Надо хотя бы скопировать. Есть программа оффлайн-расшифровки.
Пока ноутбук шуршал, офицер задумчиво гладил Лари по голове:
— Помнишь, как мы тренировались прыгать через огненное кольцо? Вот опять придётся.
Пёс будто понял, спокойно зевнул и положил лапу на колени хозяину.
Норд-Плаза, ночь
Высотка из стекла и бетона, отражающая луну. У главного входа — пара охранников, внутри — система пропусков. Офицер надел куртку механика, Степан — кепку курьера. Лари пришлось спрятать в сумке-переноске.
Они вошли вместе с ночной сменой техников. Карта сработала. В лифте на 23-й этаж Степан вытер лоб:
— Если попадёмся — мне конец как журналисту.
— А мне? — усмехнулся офицер, проверяя пистолет с глушителем.
Коридор был пуст. Красный индикатор камеры моргнул, и в этот момент Лари просунул нос из сумки. Офицер вытащил его:
— Ищи серверную, мальчик.
Пёс ткнулся мордой в воздух, шёл вдоль стены, пока не остановился перед серой дверью с кодовой панелью. Степан подключил флеш-диск, запустил брютфорс. Пять секунд — замок щёлкнул.
Внутри жужжали стойки с жёсткими дисками. Лари остался на шухере, офицер прикрыл дверь. Журналист вставил накопитель, начал копирование. Полоска прогресса ползла медленно.
Вдруг из динамика прозвучал сигнал тревоги. Где-то включилась сирена.
— Быстрее! — прошипел офицер.
— Требуется ещё шестьдесят секунд!
Лари залаял: на коридоре шаги. Офицер заперся изнутри, подперев ручку стулом. Щелчок — кто-то дёрнул дверь.
— Открывайте! Служба безопасности!
— Тридцать секунд! — отчаянно шептал Степан.
Офицер прижал пса к груди. На бетоне под сервером он увидел вентиляционный люк.
— Готовься к прыжку, парень.
Дверь выгнулась от удара. Краска осыпалась. Степан схватил флешку:
— Копия есть!
Офицер отвинтил решётку, втолкнул Лари и журналиста в темный туннель. Металлическая дверь треснула, внутрь ворвались вооружённые люди. Автоматная очередь прошила серверы, искры осыпали пол.
Офицер прыгнул следом, закрыв люк. Пули глухо звякнули о сталь. Они ползли по узкой шахте, дышали пылью. Вдруг впереди — пропасть: вентиляция вела вниз, на парковку.
— Прыгать семь метров, — заметил Степан, ощупывая край. — Не…
Офицер ухватил пса:
— Я первый, вы за мной. Лари смягчит падение.
Он отпустил собаку: та спрыгнула, исчезла в темноте. Затем офицер упал сам, сгруппировался — глухой удар, болью прошлась по коленям. Лари подбежал, лизнул лицо. Сверху посыпались осколки, Степан рухнул рядом.
Сирены усилились: блок-аут, здание перекрыли. Парковка оглашалась хлопками дверей охраны. Скрываясь за бетонными колоннами, троица пробралась к аварийному выходу. Сверху донеслось:
— Они в зоне С! Запереть ворота!
Побег
За воротами — река. Двадцать метров до воды, на пирсе качалась старая моторная лодка. Прожектор хлестнул по асфальту, пули высекли искры.
— Быстрее! — крикнул офицер.
Степан помог завести двигатель. Лари запрыгнул последним. Лодка рванула от берега, мотор ревел, вода брызгала в лицо. Сзади прожекторы метались, автоматные очереди обрушивались в реку фонтанами. Но отражение луны скрывало беглецов.
Когда шум стих, Степан тяжело выдохнул:
— У нас доказательства, но половина города теперь охотится за нами.
Офицер посмотрел на флешку, сжал кулак:
— Значит, надо по-другому. Раскрываем всё утром в прямом эфире. Если они ударят — это будет публичное убийство.
— А станция? — журналист усмехнулся. — Меня уже уволили.
— Остаётся интернет. Стрим, соцсети, независимые каналы. Главное, успеть до заката.
Лари лёг у борта, устало положив голову на лапы. Ему хотелось спать, но хвост всё ещё подрагивал — напряжение не уходило.
Небольшой остров на середине реки
Старая рыбацкая избушка, паутина между досками. Там они спрятались до утра. Офицер перевязал раны, полученные в серверной, Степан разобрал пистолет, чистя детали.
— Никогда не думал, что стану преступником ради правды, — пробурчал он.
— Не преступником, — поправил офицер. — А тем, кто напомнит людям: закон — не игрушка корпораций.
Он погладил Лари, который задремал у костра.
— Всё, что у нас есть — это вера и друг. Иногда этого хватает, чтобы изменить мир.
Снаружи глухо звучали корабельные гудки. Ночь пахла тиной и дымом костра. Но в темноте мелькали красные точки — тепловизоры на катерах.
— Они ищут нас, — прошептал Степан.
— Тогда пора действовать, — офицер вынул телефон-рацию запасного канала. — Есть один старый товарищ, хакер. Даст эфир, если предложим скандал века.
Утренняя граница надежды
Первый луч солнца озарил остров. Лари залаял, разбудив людей. На экране ноутбука мигало: «Связь установлена». Хакер предложил канал для трансляции. Степан настроил микрофон, положил флешку рядом.
— Начинаем на счёт три, — тихо сказал офицер. — Раз, два…
В этот момент земля содрогнулась: рядом упал светошумовой заряд. Из-за кустов выскочили люди в броне. Офицер прикрыл журналиста, Лари прыгнул на первого нападавшего, сбивая его. Кругом клубился дым, вспышки слепили глаза.
— Защищай флешку! — крикнул офицер.
Степан успел нажать «Live». Камера транслировала хаос: лай, выстрелы, крики. Миллионы зрителей, не подозревающих о происходящем, внезапно увидели настоящую охоту.
Офицер отступил к краю острова. За спиной — вода, впереди — три вооружённых силовика. Он поднял руки:
— У вас две секунды уйти, иначе запись уже в облаке.
— Нам плевать, — ответил главарь, — приказ: ликвидировать.
Щелчок предохранителя. Но вдруг в эфире прозвучал голос диктора: «Срочное сообщение. Неизвестная трансляция раскрывает детали коррупционного заговора…»
Силовики замерли. На их рациях зазвучало: «Отбой! Приказ сверху: свернуть операцию!»
Главарь выругался, дал знак отступать. Люди исчезли в тумане. Офицер и Степан остались стоять, тяжело дыша. Лари, испачканный в песке, подбежал, прижался к ногам хозяина.
— Похоже, правда сработала быстрее пистолета, — улыбнулся журналист, поднимая камеру, всё ещё в прямом эфире.
Офицер оглядел горизонт, где рассвет окрасил небо в золотое. Он нагнулся к псу:
— Мы сделали это, дружище. Но игра только началась. Теперь нас захотят заставить замолчать другим способом.
Лари тихо зарычал — предупреждение и обещание вместе.
Конец первой части продолжения
Остров, залитый светом утра, казался спокойным. Но вдалеке гудели моторы, предвещая новую волну преследования. Герои знали: пока данные гуляют по сети, у них есть шанс очистить правду, но вместе с тем и риск потерять всё. Перед ними вставал выбор — принять защиту, скрыться, или ударить снова, пока враг дезориентирован.
Сжимая камеру, Степан спросил:
— Готов выложить полные имена? Это поставит на них крест.
Офицер взглянул на Лари, на реку, на багровые полосы облаков:
— Да. Ведь если остановимся сейчас — тогда зачем было возвращаться к жизни?
Камера повернулась к офицеру, свет обрисовал его лицо: усталое, но твёрдое. Миллионы зрителей ждали ответов. И эта трансляция могла стать точкой невозврата. А значит, впереди их ждёт следующая глава — сложнее, опаснее, ближе к истине.
Первый луч солнца только успел прогреть оконные стёкла рыбацкой избушки, когда в эфире вспыхнули новые заголовки: «Коррупционный спрут “Форт-Титан” — эксклюзивные данные». Но радость длилась недолго. В 07:20 по рации пришло сообщение хакера: сервера компании начали стираться удалённо, и через полчаса все доказательства исчезнут, если не передать резервные ключи следственному департаменту лично. У офицера и Степана оставалось меньше двух часов, чтобы добраться до города, а катера поисковой группы всё ещё прочёсывали реку. Лари, чуя тревогу людей, ходил по кругу и поскуливал, буквально толкая хозяина к двери: «Время!»
— Есть ещё один путь, — вспомнил Степан. — Старый дрезиновый мост ниже по течению. Поезда давно не ходят, но рельсы целы. Если пройдём по шпалам, за час будем в пригороде.
Офицер проверил боек пистолета, кивнул: — Берём только самое нужное: флешку, карту, воду. Остальное — лишний груз. Лари идёт впереди.
В 07:35 они покинули остров, ступая по мелководью до берега, чтобы не оставить заметного следа. Холодная вода доходила до пояса, но главное — не всплеснуть лишний раз. Далеко позади с глухим рокотом проходил патрульный катер, прожектор скользнул по туману, не заметив троицу, спрятавшуюся под нависшими ветками. Когда шум мотора стих, беглецы вышли к основанию моста. Стук их ботинок по рельсам гулко разносился над рекой, но ветер сносил звук в сторону промзоны, где стояли пустые элеваторы.
На середине пролёта, в 08:11, сзади раздался характерный треск вертолётного пропеллера. — Ложись! — крикнул офицер. Тень винтокрылой машины проскользнула по мосту, поисковый луч с оглушительным свистом рванулся к ним, но на рельсах лежали лишь их куртки. Люди спрятались под узкой нижней балкой конструкции, вжались в сталь. Лари тихо тявкнул, но офицер прижал его к себе. Пилот, не заметив цели, ушёл вдоль русла.
К 08:45 они достигли противоположного берега. Там, между заросшими складами, стоял обшарпанный фургон хлебозавода. Ключ был в замке зажигания — оставил сторож, ушедший за сменой. — Судьба благоволит смелым, — усмехнулся Степан, крутанул ключ. Двигатель кашлянул, но завёлся. Лари запрыгнул в кабину и лег на колени офицеру. Маршрут составляли прямо на ходу: въехать в город через Южные ворота, миновать рынок, свернуть к зданию следственного управления на Набережной.
09:12. На перекрёстке перед ними загорелся красный. Рядом стояли два чёрных седана компании «Форт-Титан», логотип замазан, но шевроны на рукавах охранников невозможно спутать. Сердце у офицера ухнуло: — Не смотреть в глаза, держаться влево. Лари вдруг зарычал. Один из охранников узнал пса, потянулся к рации. Степан вдавил газ, игнорируя сигнал светофора. Седаны рванули следом, стрекоча клаксонами.
На 09:27 они ворвались на территорию старого авторынка, петляя между рядами покинутых киосков. Широкий прилавок блокировал путь; офицер выпрыгнул, выстрелил по замку ворот; створка раскрылась, фургон проскочил, и она захлопнулась прямо перед носом преследователей. Гул моторов отразился от бетонных стен склада, но задержал погоню всего на минуту. — Долго не продержимся, — бросил Степан.
Офицер достал из бардачка пушистый свёрток — старое пальто, намочил бензином, поджёг и бросил в бензиновую лужу. Вспыхнул огненный барьер, преграждая седанам дорогу. Но дым поднялся к небу, демаскируя путь беглецов. Времени становилось всё меньше.
09:54. Офис следственного департамента на Набережной — серое здание с колоннами, перекрытое полицейскими кордонами: внутренняя проверка уже знала о скандале. На парковке толпились репортёры. В этот момент к главному входу подъехал лимузин: представитель спецпрокуратуры прибыл принять материалы. У офицера екнуло сердце: шанс.
Фургон вылетел к ограждению. Офицер высунулся сквозь окно и крикнул: — У меня доказательства по делу “Форт-Титан”! Пропустите!
Но ворота не открыли. Старший смены, краснолицый капитан, вышел навстречу: — Приказ сверху — никого не впускать до конца проверки. Автомобиль — обратно!
Сзади завыли сирены: чёрные седаны приближались. Лари ощерился. Степан включил громкую связь на диктофоне: запись выстрелов, лай, угроз заливала площадь. Камеры журналистов тут же повернулись. Офицер поднял флешку над головой: — Здесь не только деньги, здесь имена судей и генералов! Если они меня схватят, вы никогда не увидите правду!
Внезапно из здания вышла невысокая женщина в чёрном костюме — замгенпрокурора. — Пропустить, — приказала она спокойным тоном. — И немедленно обеспечьте безопасность свидетелей.
09:59. В актовом зале департамента запустили экстренный брифинг. Лари сидел у ног хозяина, пока офицер держал флешку над столом, дожидаясь подключения резервного сервера Минюста. Степан готовил презентацию доказательств. Но по внутренней связи вдруг загудел сигнал тревоги. Система безопасности выдала проникновение в генераторную. Офицер мгновенно понял: «Форт-Титан» решил обесточить здание и сорвать передачу ключей.
10:03. В подвале грохнули выстрелы. Офицер, не дожидаясь охраны, сорвался с места. Лари бежал впереди, чуя порох. В коридоре валялся раненый электрик. — Двое в камуфляже… отключают систему… — шепнул он. Степан — с камерой. Бежать приходилось через клубы дыма: нападавшие подожгли кабели. Вдруг из-за поворота ударила очередь. Офицер прикрылся щитком, но пуля срикошетила и царапнула плечо. Лари с рыком бросился вперёд, вцепился в руку стрелка. Второй бандит занёс автомат, целясь в пса.
— Нет! — офицер выстрелил первым. Нападавший отлетел к стене. У собаки на боку появилась полоска крови, но Лари не отпустил врага. Степан подбежал, снял всё на камеру. Вскоре спецгруппа взяла под контроль подвал, восстановила питание. Офицер, прижимая пса к груди, поднялся в зал.
10:22. Презентация началась под аплодисменты журналистов, но офицер не участвовал: он стоял у ветеринарного столика мобильной клиники, смотрел, как врач зашивает рану Лари. — Десять швов, повязка, несколько дней покоя, — успокоил доктор. — Пёс крепкий. — Ты тоже, напарник, — прошептал офицер и поцеловал собаку в голову.
Тем временем Степан вещал в прямом эфире: таблицы откатов, схемы выводов средств, аудиозаписи заказов нападений. Имя заказчика — глава службы безопасности «Форт-Титана» Николай Трегуб, известный в криминальных кругах как «Косарь», прозвучало громче всего. Его объявили в федеральный розыск. Депутат, курировавший контракты, тут же попытался покинуть зал, но путь преградила полиция. Толпа журналистов зазвенела вопросами.
11:10. На площади перед департаментом собрались граждане с плакатами «Спасибо Лари!», «Правда сильнее пуль!». Офицер, выйдя к ним, почувствовал, как руки людей касаются его плеч, а тёплые ладони гладят пса. Лари чуть ворчал от боли, но держался достоинством ветерана.
11:45. Вертолёт Росгвардии доставил в здание высокопоставленных офицеров. Среди них — командир кинологического центра, тот самый, кто однажды улыбнулся: «Служба ждёт тебя». Он подошёл к офицеру, вытянул из кармана коробочку с жетоном и вручил: — Приказом министра ты восстановлен в должности старшего кинолога. И… — командир на секунду запнулся, — к награде представили обоих.
12:30. В больничном дворе, куда привезли Лари на перевязку, офицер сидел на лавке вместе с матерью. Женщина не сводила глаз с сына, пальцами перебирая старый тряпичный ошейник. — Ты вернулся не тем мальчишкой, которого увозили на службу, — сказала она тихо. — Но я вижу в тебе свет тех, кого ты спас. И пусть жизнь взяла плату болью, но дала цель.
14:00. Степан вышел из здания Минюста, окружённый репортёрами. На лице усталость, но глаза полыхали огнём победы. — Мы показали, что журналистика ещё жива! — кричал он в микрофоны. — И пока есть такие псы, как Лари, и такие офицеры, как… — он оглянулся, — …Максим Волков, обману не спрятаться.
14:45. В кабинете замгенпрокурора офицер подписал показания. — Вам дадут время на реабилитацию, — сказала она. — А потом, возможно, служебная командировка — обучать молодняк. — Я согласен, — ответил он. — Главное, чтобы рядом был Лари.
16:00. На городском аэродроме трое спасённых электриков ждали эвакуации в санаторий. Один хотел сфотографироваться с псом. Офицер разрешил. Щёлкнул затвор камеры, и в этот миг с окраины прозвучал выстрел. Пуля попала в Степана, который снимал репортаж. Он упал, сжимая бок. Паника, крики. Офицер бросился к другу, прижимая рану. — Держись, ты нужен правде! — Степан прошептал, кровь на губах: — Правда… уже в эфире…
16:12. Снайпера нашли через пять минут, его ранил спецназ. Он оказался последним из охранников «Форт-Титана», получившим приказ «ликвидировать любых свидетелей». Но задание опоздало. Запись Степана о покушении моментально облетела соцсети. Репутационные потери корпорации превратились в смертельный удар.
17:30. В реанимации хирург вынул пулю, операция завершилась успешно. Через стёкла палаты офицер наблюдал за другом: капельница, бледное лицо, но ровный пульс на мониторе. Лари сидел рядом, смотрел на хозяина, будто проверяя, не сдастся ли тот. — Всё будет хорошо, — прошептал Максим. — Мы обязаны жить, чтобы рассказать конец этой истории.
19:00. Вечерний выпуск новостей объявил: руководство «Форт-Титана» арестовано, имущество арестовано, Трегуб задержан при попытке пересечь границу. Министерство внутренних дел усилило охрану свидетелей. Городские улицы ликовали: машины сигналили, люди махали флагами. На главном экране площади транслировали фотографию Лари в белом бинте и подпись: «Отвага имеет четыре лапы».
21:15. Палата Степана. Он очнулся, глаза блеснули. Офицер держал руку друга. — Ты выжил, — улыбнулся Максим. — Значит, финал не будет трагическим. — Мы ещё напишем книгу, — слабо усмехнулся журналист. — Я — слова, ты — поступки, Лари — героический персонаж. — И счастливый конец? — Может, открытый. Жизнь ведь продолжается.
22:00. За окном больницы город переливался огнями. Офицер вышел на крышу, вдохнул тёплый ночной воздух. Вдалеке завывал поезд; в памяти всплыл те же мост и шпалы. Но теперь шум казался музыкой победы. Рядом тихо цокали когти: Лари, перебинтованный, но уверенный, положил голову на колени хозяину. — Знаешь, мальчик, — сказал Максим, — ты подарил мне жизнь дважды. Первый раз, когда разбудил в палате. Второй — сегодня, когда прикрыл от пули. Я обязан тебе всем.
Пёс мягко тявкнул, словно отвечая: «Мы — команда».
Офицер посмотрел на звёзды и вдруг понял: финал — это не точка. Это дверь, открывающая дорогу дальше. Ты можешь пройти через неё с гордостью, если сделал всё, что мог. Судьбы других людей, даже целых городов, порой зависят от маленького шага навстречу правде. Он обнял Лари, и в этом простом движении была вся благодарность миру, который дал им возможность бороться и победить.
Внизу дворник подметал двустороннюю газету со свежим заголовком: «Свидетель и его пёс спасли город от мафии чиновников». Офицер улыбнулся: — Спасли — громко сказано. Скорее, напомнили, что честь и верность всё ещё ценятся выше денег. А это уже счастливый итог.
Пока ночной ветер шуршал страницами, Максим шёпотом пообещал вслух: — Завтра мы начнём новую главу: обучать молодых кинологов, писать правдивые статьи, ухаживать за раной, жить… И пусть впереди снова ждёт опасность — у нас есть друг, вера и память о тех, кто помог. А значит, надежда всегда будет сильнее страха.
