Меня зовут Элис, и в тот вечер, когда я вошла в ресторан, золотистый свет играл на хрустальных бокалах, я сразу поняла — меня здесь не ждали.
Ужин-накануне свадьбы моей золовки Клариссы проходил в фешенебельном итальянском ресторане с видом на Гудзон. Всё было безупречно: от букетов пионов цвета слоновой кости до мягкой фоновой фортепианной музыки. Всё — кроме одного. Места для меня не было.
Я стояла посреди зала, чувствуя себя невидимой. Несколько гостей окинули меня взглядом и тут же отвернулись, будто я официантка, появившаяся не вовремя.
Я оглянулась в поисках таблички с рассадкой. На длинном столе, покрытом шелком, лежали карточки с именами — изящные, но явно расставленные с предвзятостью. Моего имени среди них не было.
Кларисса встала с места во главе стола. Её платье из атласа цвета шампанского облегало тело так, будто было сшито специально для этой надменной сцены. Она держала бокал вина и направилась ко мне. Её голос был сладковатым, как патока, и острым, как лезвие.
— Элис! Боже мой, ты пришла! — пропела она. — Мы зарезервировали места только для тех, кто участвует в церемонии.
Позади неё раздались сдержанные смешки — в основном от друзей семьи моего мужа из мира финансов, людей, предпочитающих инвестиционный жаргон живому взгляду.
Я обернулась к своему мужу, Итану. Он стоял у бара с родителями. Он даже не взглянул в мою сторону. Не сделал ни шага ко мне. Он поднял бокал в сторону пожилого мужчины в полосатом костюме и засмеялся, словно меня не унижали прямо на глазах у всех.
— Повторить приглашение? — продолжила Кларисса, слегка наклонив голову. — Уверена, ты понимаешь, это встреча только для семьи.
Моя спина выпрямилась. Я терпела Клариссу три года — её косые взгляды, фальшивые комплименты — но на этот раз она сделала это перед обеими семьями. А Итан просто стоял. Я улыбнулась — легко, спокойно.
— Конечно. Наверное, мне стоит немного освежиться.
Я развернулась, каблуки застучали по мраморному полу. Никто меня не остановил. Никто не спросил, нужно ли мне что-то. Но внутри что-то сдвинулось.
Я не покинула вечер. Я просто вышла на балкон с видом на Нью-Йорк. Ночной ветер коснулся моего лица, словно пробудив. Я достала телефон из клатча и написала короткое сообщение. Это сообщение стало спусковым крючком для всего, чего Кларисса даже представить не могла.
Через шесть дней я вошла в зал ежегодного гала-вечера Фонда Харпер — события, собирающего почти весь восточный свет. Вечеринка проходила в Музее современного искусства под сверкающими люстрами.
Кларисса в этом году была одним из соорганизаторов. На ней было платье глубокого алого цвета, обтягивающее тело, как сама амбиция. Рядом с ней стоял её отец, Чарльз Уитакер — председатель совета директоров Whitaker Holdings, четвёртой по величине девелоперской компании страны. Человек, который всегда смотрел на меня как на безвкусное украшение, случайно приведённое его сыном домой.
Но в тот вечер важнейшей фигурой был не он и не Кларисса. Это был Франклин Хоторн — главный спонсор гала, легендарный CEO Hawthorne Group, инвестиционной компании, управляющей миллиардами.
Я знала: Франклин был там не ради вежливости. И я знала, что Кларисса претендует на место в совете директоров благотворительного фонда Hawthorne — «последний золотой билет», как она сама говорила.
Около восьми вечера Кларисса поднялась на сцену:
— Я хочу выразить глубочайшую благодарность мистеру Франклину Хоторну, — начала она. — Какой это честь — видеть вас здесь.
Она улыбнулась:
— Инвестиционный орёл — так назвал его Forbes. “Глаз, который никогда не спит”. Раньше я думала, это значит, что вы всегда бдительны, но теперь подозреваю, что вы просто не нуждаетесь во сне.
Температура в зале ощутимо понизилась. Франклин едва заметно улыбнулся, но в его глазах не было ни капли тепла.
— С таким зрением, — добавила она, — кто ещё мог бы выкупить целую сеть больниц и превратить её в сеть роскошных спа?
На этот раз не засмеялся никто. Я встретилась взглядом с Чарльзом Уитакером. Его лицо побелело. Франклин встал. Не сказав ни слова, он вышел. А Кларисса, самодовольная, даже не поняла, что её тост стал первым выстрелом в войне. И в этой войне я уже не была тем, кто только терпит.
Я вышла в коридор к единственному человеку, рядом с которым чувствовала себя собой: Натали Хоторн — дочери Франклина и моей лучшей подруге со времён колледжа.
— Она правда думает, что это ей плюс, — прошептала Натали. — Отец этого не забудет. Он уже месяц ищет повод порвать с Уитакерами. И Кларисса только что подарила ему идеальный. Он позвонил юристам, как только вышел из зала. Поверь, никакого медового месяца не будет. Они проведут «каникулы» в поисках утечек акций.
Я оглянулась. Кларисса всё ещё улыбалась, как будто выиграла тендер.
Раньше я думала, что никогда не стану человеком, который строит планы мести. Но три года в семье Уитакеров научили меня: мир сам по себе не уравновешивается. Лучшие манипуляторы пишут правила — и нарушают их за твоей спиной.
